Как я становилась мамой

Я смотрела на неё и понимала, что во мне нет вообще ничего. Я вглядывалась в лицо своего ребёнка часами, в надежде почувствовать внутри себя эту пресловутую всепоглощающую материнскую любовь, хоть какое-нибудь шевеление в области сердца. Тишина. Я не люблю её и точка. Ну, не то чтобы не люблю, в плане ненавижу, а просто ничего не чувствую. Это повергало меня в шок, в ступор, в котором я находилась два месяца. Как же так? Годы ожидания, слёз, молитв, радость первого УЗИ и боль родовых схваток – всё это было зря??? Нет я не моральный урод и опытный психолог меня, наверное, даже оправдал бы, объяснив, что ребёнок, не получивший в детстве достаточное количество любви, просто не сможет её потом отдать, потому как черпать неоткуда, но… Но Я-то оправдывать себя не хотела и понимала, что с этим надо что-то делать, ведь не для этого же я её родила, чтобы не любить. Ведь не для этого же этот ребёнок пришёл на Землю, чтобы быть несчастным из-за того, что его мама дура, как это было в моём случае? Но! Обо всё по порядку.

Ребёнка я хотела давно и основательно. И было ведь от кого. Но родила своего первенца аж в 28 лет. Человек предполагает, а Господь располагает, как говорится. И вот в 27 лет после второго замужества я узнаю, что стану мамой! Почему-то все мои знакомые всегда после родов звали «на помощь» маму, ну, и я, решив не отставать от них, сделала то же самое. А зря.

Мои отношения с мамой всегда оставляли желать лучшего. Человек она деспотичный и властный держала в страхе всю семью. Отца, меня и моего младшего брата. Это был домашний тиран и самодур. Мы в страхе ждали её возвращения с работы. Дома наводилась генеральная уборка, стиралось и гладилось бельё, готовился ужин, по мере возможности идеально выполнялось домашнее задание. Это то, что я помню класса с 7-го. Вы думаете, хоть раз нам удавалось ей угодить? Нет. Неизменно находилась пыль на тумбочке, неизменно критиковался ужин, приготовленный отцом, и так же неизменно все вечера заканчивались скандалами, разменной монетой в которых были мы с братом. Методы воспитания у матери были те ещё. Нас попросту били. За всё. Не шлепками по попе или подзатыльниками, а реально избивали.

Сейчас мы уже и вспомнить не можем за что конкретно мать нас била. А била страшно. Хорошо помню, как брата она стучала головой о стену, а меня таскала за волосы по полу и пинала. Маты, грубость, унижения. Могла поставить на колени просить прощения за то, что я с ней огрызнулась, например. С отцом они постоянно дрались, а мы искали пятый угол – убегали босиком к соседям, в мороз сидели на лавке, ожидая окончания концерта. Несколько раз мать хотела нас утопить, шантажируя этим отца, если он не перестанет пить. Отец был не алкаш, но периодически уходил в запои, теперь понятно почему. Частой забавой матери была игра в Жанну Д,Арк. Однажды это случилось накануне первого сентября. Мама выгребла всю одежду из шкафов, свалила в кучу на кухне, вскарабкалась на неё и, чиркая зажигалкой, угрожала сжечь себя, ну и нас всех заодно. Как же я умоляла её тогда не делать этого и отдать мне из этой кучи новый сарафан, который я должна была завтра одеть. На что мама прокричала мне «А никуда ты завтра не пойдёшь! Мы же все сегодня умрём!» Я вот думаю, ну где были уши и глаза наших соседей. Ведь всё было слышно. Мы с братом визжали, как поросята «мама, не бей меня!» Ну, ведь никто не позвонил ни в опеку, ни в милицию…

В общем, матушка наша развлекалась, как могла, стандартно обеспечивая нам бессонные ночи, трёхэтажный мат, оскорбления, унижения и твёрдое убеждение в том, что она обязана нас «дорастить до 18 лет, а с 18 мы должны уже её содержать». Меня она била до 17 лет. То есть до тех пор, пока я не окончила школу и не уехала учиться. Но дело было даже не в побоях, а в том, что при живых родителях мы чувствовали себя сиротами. Едва рождённую меня мать отдала на воспитание своей матери, моей бабушке. Живя на соседней улице, они с отцом по 2 недели не «казали во двор носа», как говаривала бабушка. До 14 лет все каникулы я проводила там же, в деревне у бабушки и дедушки, которые заменила мне родителей.

При всём своём присутствии в моей жизни, мама была чужим человеком. Даже отец в своей, казалось бы, созерцательной роли являлся более родным. С папой мы ездили на дачу, в 13 лет я свободно садила огород и разбиралась в сорняках. Папа водил нас на пикники, по грибы и ягоды. Мы лазали с ним в погреб, катались на велосипеде. Папа пел русские народные песни и мы вместе с ним. Папа научил нас любить такие фильмы, как «Любовь и голуби», «Вокзал для двоих». Папа учил меня варить суп. А мама? Мама учила мыть пол, стирать трусы и бояться её. Когда мама спала, мы с братом боялись выйти из комнаты. И ладно чувство голода, на него мы не обращали внимания. О еде мы запрещали себе думать, когда мама отдыхала, мы пописать боялись выйти, так как в районе туалета пол был очень скрипучий, а шланг от стиральной машинки оставлял глубокие следы.

Мы боялись матери, как огня. И отец тоже. Он редко за нас заступался. Думаю, по этой причине. Связываться не хотел. Наверное, именно это слабое место мы не могли простить ему, и слепо верили маминым воплям, что «ему лишь бы глотку залить, а чем кормить детей ему всё равно». Поэтому в их скандалах всегда были на стороне мамы.

Ещё одной «фишкой» матери были болезни. Раз в месяц она закатывала глаза и говорила, что сейчас умрёт. Пока ехала «Скорая», мать раздавала нам предсмертные напутствия и объясняла, на что можно потратить оставшиеся деньги. А мы с братом рыдали и умоляли её не умирать, так как с отцом мы загнёмся с голоду.

В 17 лет я уехала учиться, и сразу же пошла работать. Мама осталась верной себе и своим принципам. Она заявила, что раз я работаю, то должна платить ей за то, что я прописана в её квартире. В 2005 году за одного прописанного надбавка была 400 рублей. Господи! Как же мне было обидно! Словно растоптали мне душу. Вот именно так – грязным кирзовым сапогом наступили во что-то очень мягкое, нежное, светлое и потоптались там. Причем основательно, чтобы лет триста там больше ничего не росло. А я ведь пошла работать, чтобы маме было легче нас содержать.

Когда мне исполнилось 20, я вышла замуж и уехала в другой город, в надежде в своей семье увидеть ту радость и любовь, о которой много читала в книгах.

Я ошиблась с выбором мужа. А хотя… чего я хотела? Забитое, вечно унижаемое и оскорбляемое существо, я нарвалась на обычного деспота и тирана. Он был в принципе хорошим парнем из хорошей семьи, которая меня приняла, как родную. Конечно же я неправильно вела себя, как женщина. А кто бы меня этому научил??? Не бил. Но словом мог унизить так, что к 25-ти годам я была похожа на старуху. Всё время тыкал меня носом в моих «неблагополучных» родственников, которые мне не помогают материально, а посадили ему на шею. Фразы «ты дура, ты страшная, да кому ты кроме меня нужна» подавались мне на завтрак, обед и ужин и под соусом и без. Регулярно собирались чеки из магазина, и теоретическая сдача сверялась с фактической. Он гнал меня работать, когда я писала диплом, совершенно искренне интересуясь, долго ли он будет меня кормить. Продолжать можно бесконечно.

Когда мне исполнилось 20 лет, умер отец. И вот тогда, наверное, я простила мать. Простила, то есть приняла ту данность, что у меня она ВОТ ТАКАЯ. Другой у меня не будет. Какая разница кто прав, кто виноват? Ведь в конечном итоге важно только одно – счастлив ты или нет. А я хотела быть счастливой. Я простила маму, чтобы снять камень с души. Но простить, это ведь не значит, полюбить? Простить - это понять. Понять, что мама моя такой же недолюбленный ребёнок, такая же неуверенная в себе женщина и несостоявшийся в себе человек. Она отдавала мне то, что было у неё самой. Отдавала с лихвой. Злость, ненависть, агрессию, жестокость. Что ж, всё моё.

За 6 лет тирании я лишь однажды пожаловалась матери. Было так плохо, что тогда показалось «но ведь всё-таки мама… всё-таки родной человек». Мама сказала: « А ты без денег приедешь? Ой, у меня тут дядя Витя (сожитель её новый) без работы уже месяц и ты ещё приедешь, чем я вас кормить буду?» Я положила трубку. Мама написала смс, что я неправильно её поняла и койко-место она мне, конечно же, предоставит, а вот завтрак, обед и ужин она не обещает. Тут уже не кирзовый сапог, тут уже лопатой по голове. Причём со спины. Я поняла, что идти мне некуда, я в чужом городе, денег у меня нет, работы нет, придётся терпеть. Через год я всё-таки ушла. Взяла кредит, сняла квартиру и ушла. В 25 лет начала всё снова. Одна в чужом городе.

И у меня получилось. Прекрасная работа, хороший заработок. Я была счастлива. Мама моё счастье поняла по-своему. Она приказала мне забрать к себе моего младшего брата, так как она совершенно не знает, что с ним делать. И вообще он ей не нужен. Брат после смерти отца совершенно перестал её воспринимать как мать. Я до сих пор ему благодарна, что он отказался ехать.

И вот я встретила его. Мужчину своей мечты. Мы работали вместе. Нам предложили уехать на Север в нашу же компанию, поднимать производство. Мама позвонила через месяц. Вместо «здрасти, как устроились», она спросила, сколько мне заплатили и какую часть своих доходов я планирую выделять ей в благодарность за то, что она меня родила. В ответ на мои попытки объяснить, что мы ещё у знакомых живём и нам надо гасить кредиты, на меня посыпались проклятия. Весь день я плакала, звонила ей, пытаясь понять, почему она так со мной? За что проклинает? А она бросала трубку, писала страшные смс…Через полгода мы подали заявление в ЗАГС. Моему счастью не было предела. Я всех за всё простила. Я летала. Я так хотела быть счастливой и я стала ей. Я любила и была любима. Любовь уже сама по себе счастье. Ещё через три месяца я узнала о беременности. И позвала маму на помощь…. О, лучше бы я этого не делала!

Мама приехала, не согласовав со мной дату. Срок мне ставили на 12-е, она приехала 5-го марта. Мы оплатили ей билеты в обе стороны. Ладно. Она приехала абсолютно без денег (как мне сказала потом невестка, она поехала с надеждой, что я ей «подкину» денег). По всему было видно, что мама приехала нас «подоить», ведь мы тут на Севере деньги лопатой гребём, и в багажник машины забрасываем. Каждый день она то заводила шарманку, что неизлечимо больна, то, что она там дома, пухнет с голоду. Воротила нос от тушеной капусты и жареного минтая. Я начинала закипать. Помощи не было. Она целыми днями спала. Я генералила дома на 41-й неделе, а мама умилялась слезливому сериалу на «Домашнем». Собравшись в гости к подруге, проживающей в районе, мама заявила, что она срочно должна что-то подарить. Подарок собирала я. Мужа добил мамин па-де-па, когда он после работы, ополоснувшись в душе, предвкушая, как он будет сейчас смотреть «Дикого» и гладить меня по пузу, обнаружил тёщу на нашем диване, которая заявила, что на кровати ей спать неудобно. Мать я отправила обратно на диван, но муж до самого её отъезда раньше полуночи домой не приходил. Сидел в машине. Контрольным в голову стало заявление мамы, что скоро она вернётся к нам сюда жить. И вот тут меня прорвало. Я напомнила и про дядю Витю, и про проклятия и про 12 лет, которые я никому не нужна была. И что как только у меня начала налаживаться хотя бы личная жизнь, я как-то стала более интересна.

Врачи закрыли меня в патологию. Родила я на 42-й неделе еле-еле, как говорится. Выписали меня 22-го, а 24-го мама, наконец-то уехала, сделав напоследок комплимент своей новорожденной внучке, что она «такой же клоун, как папа». А я осталась наедине с ребенком. Я смотрела на него. И всё. Просто смотрела. Муж ещё два дня побыл дома и ушёл на работу. А я осталась со своим ребёнком, к рождению которого, как я думала, я была готова. Я много читала, как женщины пишут, про единение с малышом, про запах, маленькие ручки и т.п. А Я же смотрела и понимала, что ничего к ней не чувствую. Я хотела спать, и есть. Зашитая промежность постоянно ныла. Горела грудь, которая наконец-то налилась молоком. А ещё до меня именно в этот период моей жизни дошел смысл того, что мама меня не любит, и не любила никогда. Она ведь сама говорила, что родила, потому что надо было рожать, так как вышла замуж.

В том солнечном марте, когда мне нужно было понять и принять всю ответственность новой роли, роли матери, я вдруг из жены снова стала дочкой. Той маленькой девочкой, которая никогда не была нужна своей маме. Которую она отдала на воспитание бабушке, которую она не брала на руки, не целовала, не говорила, что она у неё самая лучшая, самая красивая и самая умная. А наоборот, била за то, что она «самая умная, да?», смеялась над её длинным носом и прыщавым лицом. Которую она всю жизнь шпыняла и отталкивала от себя. Тогда, в 28 лет я опять, почувствовала себя тем брошенным ребёнком. Не физически, конечно, но морально. Она снова бросила меня. И снова в тот момент, когда я хотела быть счастливой. И я не хотела эгоистично «съесть» своё счастье где-то по-тихому. Я позвала её. Позвала, чтобы разделить это счастье с ней, со своим мужем и своим ребёнком. Моими близкими людьми. Счастье материнства. Не получилось. Я не нужна. И это нужно принять. Ну, а пока я упивалась жалостью к себе.

Первые два месяца жизни моей малышки я ходила как сомнамбула. Выручал муж. Он вставал ночью, менял подгузники, мыл, качал её. Он стал папой. Без него бы я не справилась. Ведь я вновь стала той маленькой девочкой, затаившей обиду на маму. Масла в огонь подливали слухи (связь в соц.сетях работала исправно) о рассказах мамы про поездку ко мне. Оказалось, что я 1.сошла с ума после родов, 2. Очень жадная до денег, ну, а в общем и целом, съездила она неплохо «хотя бы отоспалась»

Если кому-то показалось, что меня устраивало сложившееся положения, он не прав. Но я не знала, что делать. Обида застилала мне глаза, а через неё наружу лезло то, что много лет вколачивалось в мою светлую и мягкую детскую душу-злость, ненависть, жестокость, агрессия.

Выход нашла моя дочь. Однажды днём, после обеда, я играла с ней. Всё как обычно, малыш лежит, ты гремишь погремушкой, вполглаза смотришь сериал и мечтаешь поспать. И в этот момент моя малышка протягивает свою маленькую ручку и гладит меня по лицу. Я думала, мне показалось! Я посмотрела на неё и словно увидела в первый раз – её смуглую кожу, чёрные огромные глаза, пушистые ресницы, курносый нос. Мой ребёнок меня погладил! Господи!!! Да это же то, что мне и было нужно! Почувствовать, эту безусловную любовь. Эту нежность. Я расплакалась. Слёзы капали на ребёнка, а я целовала её впервые за всё время её жизни именно с той всепоглощающей материнской любовью, о которой я так много читала. Я почувствовала! Я услышала то шевеление в области сердца, к которому так долго прислушивалась! Я любила! Я стала мамой! Спасибо тебе, моя девочка!!! Спасибо за то, что я стала мамой!!!