Миопия. Стоит ли с ней бороться :-)?

Как делают "новые глаза".
... Осталось одно - попробовать скорректировать зрение с помощью операции. Тем более, что в Сургуте Центр, занимающийся лазерой хирургией, уже появился.
На перепутье.
Первым делом я узнала как можно больше о самом операции. Это было не сложно, тем более, что во время открытия Центра все СМИ города об этом "трубили". Не до конца уверившись в правильности выбора, я стала приставать к своим знакомым, перенесшим подобные операции с вопросами о том, как все проходит, каков риск, гарантия, и самое главное - как они сейчас видят. Один из них сказал, что уже два года не может привыкнуть к "новым глазам", проблемы остаются до сих пор. Тем не менее о сделанном шаге не жалеет. Другой - чувствует двоение в глазах, но в целом на зрение не жалуется. Рассказывали ужасные истории о том, как болят глаза после процедуры, о том, как долго все это заживает. Такие рассказы кого хочешь охоту отобьют. Но как выяснилось в ходе дальнейших разговоров, операцию такого типа, как проводят у нас в городе, еще никто из моих знакомых не делал. Ладно, подумала я, по ходу дела посмотрю, отказываться от коррекции или нет. И в конце концов, риск благородное дело. Хотя рисковать глазами - это не шутки.
Итак, обследование. И надо сказать, что с приборами, как там есть, сталкиваться мне еще не приходилось. И естественно, что кроме выполнения самой диагностики, врачу приходилось отвечать на попутные вопросы - "А что это за штучка? Что вы сейчас делаете? И "Зачем это нужно?". УЗИ глаза, топография, измерение внутриглазного давления, толщины роговицы, поля зрения - это только часть процедур, которые пришлось перенести. Хотя чего жаловаться - самое неприятное, с чем я столкнулась - яркий свет, который направляется на зрачок во время топографии глаза.
Никаких противопоказаний для операции у меня не обнаружилось. Глубоко вздохнув и набравшись смелости, я взяла направления на обследование в общегородскую больницу (перед операцией необходимо сдать общие анализы и получить заключение лора и стоматолога), прихватила список необходимых препаратов и решила - пан или пропал. Ведь что в конце-концов я теряю? Львиная доля тех редких осложнений, что бывают - это неточное "попадание в сотню". Как говорят врачи, отклонение составляет половину диоптрия в ту или иную сторону. Но что значит минус половинка после минус шести? Мелочь, право. Наиболее редкие осложнения связаны с неправильным зарастанием роговицы, которая во время операции срезается, а потом вновь встает на свое место. Но как мне удалось узнать, такие случаи встречаются крайне редко и связаны в первую очередь с особенностями глаз человека. Тем более, что мне сообщили, что если через месяц острота зрения меня не устроит, можно будет операцию "доделать", доведя зрение до ста процентов.
Анализы, заключения врачей - и вот уже известен день икс. Операция состоится через несколько дней. И вот тогда становится страшно. В голову ползут разные нелепые мысли, начинающиеся с "а если". Вдруг случайно дернусь в процессе коррекции, вдруг анестезия будет не сильной, вдруг лазер сломается, вдруг ослепну, наконец. Вспомнив, что другую операцию на глаза - склеропластику - я уже переживала, думаю, что ничего ужасного случиться не должно.
Час ИКС
В положенное время захожу в Центр. Меня провожают в палату, где на одной из стоящих кроватей уже лежит молодой человек, закрыв глаза темными очками, и тихо сопит. Спит, видимо, после операции. Приносят белый халат с завязками на спине, шапочку и белые же тряпичные "валенки", как я их мысленно обозвала. Облачившись в этот наряд по-настоящему начинаешь чувствовать себя в больнице. Немного сожалея, снимаю очки, которые я носила на протяжении последних трех недель, чтобы глаза отдохнули от линз. Медсестра отводит меня в операционную. Скажу честно, хорошо рассмотреть "страшную комнату" мне не удалось. Что, впрочем, не удивительно для человека со зрением минус шесть единиц. Поняла одно - все процедуры делаются на одном аппарате, к которому и подключены различные инструменты.
Ложусь на кушетку, крепко вцепившись руками в ее края (на всякий случай). После нескольких капель местной анестезии я заволновалась - а не мало ли? Но врач поспешила меня успокоить, заверив, что "обезболивать еще столько раз будут, что как бы потом не пожалеть". Как выснилось потом, она была права.
Чем-то наподобие лейкопластыря мои ресницы оказываются прилеплены к бровям. Один глаз закрывают, а перед взглядом другого оказывается какая-то металлическая рамка - расширитель, как ее назвала хирург. Эта штуковина вставляется в глаз и ее немного раздвигают, чтобы врач мог видеть все глазное яблоко. Процедура, надо сказать, не из приятных. Сами попробуйте пальцами раскрыть глаз как можно шире и побыть так некоторые время - получите подобные ощущения.
Мой страх быстро улетучился. Верх одержало любопытство - буду ли я видеть все, что происходит? Над головой включают лампочки и перед глазами появляется красный круг, состоящий из мелких точек. В его центре зеленый огонек, на который и надо постоянно смотреть.
После каких-то манипуляций, оказываюсь в темноте. Точнее я вижу, но только одним глазом, который пока не пострадал. "Все, - проносится в голове, - вот и приплыли"... Через несколько секунд зрение возвращается.
Как мне потом объяснили, в момент временной слепоты над глазом основательно работали. За это время верхняя часть роговицы оказалось срезанной и приподнятой со своего места с помощью вакуумного прибора.
В целом, разочарованной остаться не пришлось. Почти все, что происходило, после этого момента я видела. Правда, большей частью в виде цветных кружков, "взгляда сквозь слезы", когда все плывет перед глазами, и радужных переливов - в зависимости, какой инструмент задействован.
Самый главный момент - непосредственное выжигание с помощью лазера "лишней" части глаза. Сейчас самое сложное - не перевести взгляд с зеленого огонька. Сделать это нелегко, потому что ты ощущаещь запах горелого (так и не поняла, на что похоже : на мясо или что-то неорганическое) и этот момент начинаешь осознавать, что горит твой собственный глаз. Тошнотворное состояние. Что удивительно, видеть в этот момент ты не перестаешь. И вот тогда начинаешь поражаться жизнестойкости этого сложного органа - глаза.
Итак, осталось вернуть снятую "крышечку" роговицы на место, закапать пару капель лекарства - и все. Повторяем процедуру со вторым глазом, на что уходит еще минут пять-семь. Еще чуточку...
А где же прозрение? Ну, да, я вижу ладонь врача, которую полминуты он держит перед глазами, чтобы они привыкли к новому положению. А все остальное? Не дав мне над этим задуматься, медсестра надевает мне темные очки и помогает дойти до палаты. Изрядно покачивает, поэтому с удовольствием бухаюсь на кровать и на пару часов просто отключаюсь от действительности.
А вот за мной и приехали. Ужасно болят глаза. Я начинаю тихо проклинать себя за свою глупость, мысленно поглаживаю многострадальные глаза (дотрагиваться реально до них нельзя), из глаз ручьем текут слезы (сказывается повышенная чувствительность к свету).
Напоследок врач проверяет, что "лоскутки" роговицы надежно располагаются на своем месте. Договариваемся о встрече на следующее утро и, спотыкаясь на каждом шагу (глаза совершенно не хотят открываться) и судорожно вцепляясь в моих провожатых, добираюсь до машины. До дома добираемся благополучно, причем глаза ни разу я так и не открыла.
Новый взгляд?
Дома с трудом дохожу до дивана. Боль в глазах не проходит (но меня же предупреждали, что я еще пожалею об анестезии). Просыпаюсь уже поздно вечером ...
ВИЖУ! Даже лучше, чем в контактных линзах или очках! Первый полчаса не могу привыкнуть к новому состоянию. Боль окончательно прошла, и почти первое, что говорю после "прозрения" - в квартире надо пропылесосить. Муж недовольно бурчит - вот, мол, прозрела, теперь каждую пылинку будет замечать. Его недовольство понятно, ведь после операции некоторое время уборкой будет заниматься он, иначе есть риск, что какая-нибудь пылинка попадет в глаз и начнется воспаление.
Первые дни я рассматривала знакомые вещи, пытаясь увидеть в них что-то новое и попутно тренировала зрение упражнением, которое посоветовал врач (смотреть через окно, переводя взгляд с близкого расстояния вдаль) для полного восстановления зоркости. Правда, телевизор, компьютер и книги стали на время для меня запретной темой - глаза должны отдохнуть.
А потом они "очухались". Видимо поняли, что как бы должны болеть и вредничать. И началось: то глаз разрывается, как-будто в него попала горсть песка, то чувствуется сильное давление изнутри. Но лекарства, которые теперь надо регулярно закапывать в глаза, это недовольство устраняют.
Прошло несколько дней. В одно "прекрасное" утро я не узнала мир вокруг. То ли я стала хуже видеть, то ли уже привыкла к новому зрению. До похода к лечащему врачу в Центр коррекции это состояние оставалось загадкой. А тут выяснилось, что у меня просто начало двоиться в глазах. То есть, чем меньшего размера предмет и чем дальше он находится, тем больше шансов увидеть его в двойном экземпляре. Неудобств масса. Начиная от того, что глаза стали быстро уставать и заканчивая неспособностью рассмотреть что-то вдалеке.
Расстроившись от такого поворота событий, я стала расспрашивать офтальмолога, что все это значит. Выяснилось, что реакция вполне нормальная. Ведь какая бы щадящая не была эта операция по рефракции, для глаз это все равно шок. Срабатывает своеобразная защитная реакция. У других пациентов это может быть неспособность долго смотреть в одну точку, проблемы с аккомодацией (перевод взгляда с близкого расстояния вдаль) - все зависит от индивидуальных особенностей. Как меня успокоили, это временное явление, которое должно пройти в течение месяца (время полного восстановления глазами своих функций). После моей операции прошло только две недели. Время подождать еще есть.
А если честно, сожаления о сделанном выборе пока нет. Даже с двоением окружающей действительности можно временно примириться, если знаешь, что дальше будет лучше. Может мне повезло. А может подобные операции так и должны заканчиваться - в целом благополучно. В любом случае, меньше чем за полтора месяца существования Центра на шаг по восстановлению зрения решилось уже больше тридцати человек. Пока успешно.
Ирина Пантелеева.