Крик души...

Жил-был слон. Большой слон, красивый и сильный. И была у него слониха-красавица. Очень любил ее слон, оберегал и заботился. Лучшей травой делился, охранял, особенно у водопоя. Конечно, к слонам мало кто пристает, но в саванне много опасностей, так что охрана не помешает. А когда отправлялись в дальние переходы, слон шел неторопливо, подлаживаясь под ее шаги, чтобы не уставала и дорога им была в удовольствие.
Дружно жили слоны. Спорили иногда, но никогда не ссорились. Слон умел уступать, а слониха-красавица умела быть благодарной.
И вот однажды… родился у них слоненок. Ах, как обрадовались мама и папа слоны! «Посмотри, какой он хорошенький!» – сказала мама-слониха большому слону. Слон до-о-олго смотрел, и любовался, и удивлялся: и хобот был у слоненка, и уши, и хвостик, и такое все маленькое, хрупкое, нежное… Чудеса!
Поднял слон огромный свой хобот – и затрубил от счастья. «Тише-тише, – любуясь слоненком, сказала слониха-мама. – Ты испугаешь его…»
Слон стыдливо примолк и большим своим хоботом потянулся к маленькому слоненку: прикоснутся, погладить, и… «Тише-тише, – сказала слониха. – Разве можно немытым хоботом прикасаться к таким малышам!»
Слон поспешил к водопою. Хобот прополоскал – и потопал обратно, к слоненку… Тот уже поднимался на ножки… Слон осторожно чистым хоботом потянулся…
«Тише, эй-эй, осторожнее, слон, – сказала слониха. – А если нечаянно подтолкнешь, а если толкнешь и уронишь?!» Слон хобот отдернул, свернул. Потоптался на месте. Потом встал в сторонке стал наблюдать.
А слониха-красавица ухаживала за слоненком, и качала его, и поглаживала, и пела тихую песенку… «Как же ловко у нее получается…» – слон любовался на них и потихоньку завидовал, так, чуть-чуть… кажется, той самой завистью, которая называется «белой».
Но вот пришло время слоненка купать. «Но тут-то я пригожусь!» – так слон подумал и очень обрадовался. Набрал полный хобот воды, повыше поднял, приготовился сделать фонтан… «Тише-тише, – сказала слониха, – а если простудишь его!»
Слон ахнул и с перепугу вылил фонтан на себя.
Покосился на мокрую лужу, растекавшуюся под ногами, покосился на маму-слониху и…
… И пошел слон слоняться. А что еще делать? Не будешь же маме мешать…
Вдруг слышит: слоненок захныкал. Развернулся поспешно слон, подхватил огромную связку бананов и помчался. Назад. Успокаивать, помогать.
А слониха увидела и закричала: «Что ты делаешь! Слон! А если в банане микробы?!» - «Да я же… да я…» – слон совсем растерялся. И подумал вот так: «Да, да-да, так нельзя… Все микробы… прямо с бананов… запрыгают… и навалятся… на слоненка на маленького?! А?»
И от этой картины ужасной, привидевшейся ему, слон не заметил, как связку спелых бананов отправил в собственный рот. И слопал. «Какой ты, однако, неловкий слон», – сказала слониха, заметив, как он обошелся с бананами.
«И верно, неловкий, – подумал печально слон и ушел на работу. – Уж там-то я пригожусь».
Работал – бревна таскал, и думал: «Вот вечером я пригожусь!» Он решил, что посадит слоненка на хобот и, осторожно придерживая, станет качать. Но вечер настал, и мама-слониха сказала: «Да что ты придумал, глупости. А если уронишь, а если его ушибешь?!! Ну, знаешь, слон… Иди-ка ты, слон… на работу».
И слон на работу пошел.
И назавтра пошел…
И потом…
Так до сих пор и ходит…
Сначала, конечно, переживал, что с маленьким не занимается. Ананасы готовил – в футбол поиграть, новые тропки протаптывал к водопою.

Но слонята растут не спеша. Очень долго. И слон привыкал, привыкал… без слоненка. А потом и привык. А потом оказалось, что вовсе не плохо – вернуться, устроиться в отдалении и посматривать, и отдыхать. «Тем более – право имею: весь день на работе, бревна таскаю, та-а-ак устаююю. И завтра пойду на работу», – так думал слон, и мысли такие ему почему-то нравились.
Вот и вся сказка про большого слона.
А слоненок? Да что там слоненок. С мамой-слонихой растет.