`Ночь, улица, фонарь, аптека....`

Здесь о стихах
(темка заведена по просьбам трудящихся )

Шапкина Галина
Ко мне стучалась Ночь. Зашла на чашку чая.
Осталась до утра. Молчали. Ждали грёз.
Курили по одной. Дым сигаретный таял.
И не хотелось спать. И было много слёз.

Потом пришёл Рассвет, накинув плед на плечи,
Рассказывал про птиц. Шепнул, что видел дождь.
Планировал дела. Мечтал о новой встрече.
И ненавидел вслух изменчивую ложь.

День терпеливо нёс всю важность обязательств,
Мешая ворох дел с надуманной тоской.
Ему хотелось выть под тяжестью предательств,
И он решил уйти в хронический запой.

Не вышло. Вечер ждал глотком хмельной свободы.
Да только от глотка - нет выбора пути.
И так летели дни. И проходили годы.
...ко мне стучится Ночь...покурим...заходи...

Я думала, что главное в погоне за судьбой-
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками, которые видны,
Над скверными задатками, которые даны,
Волшебными заплатками, железною стеной
Должны стоять достоинства, воспитанные мной
Когда-то я так думала по молодости лет
Казалось, это главное, а оказалось - нет
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь вот так тебя любил:
Со всеми недостатками, слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами, и склонностью ко лжи,
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.

Мария Парамонова
Хотела лететь, как осенняя птица, на юг
Над серой рекою шоссе, уходящего в небо,
Но слышало небо простую молитву мою
И тихо шептало, что путь предначертанным не был.

Хотела беспечно смотреть в лобовое стекло –
Там желтых полей череду рассекают озера,
А листьев опавшие стаи встают на крыло
И вслед за машиной летят, образуя узоры.

В огне этих листьев мосты догорали дотла,
Мелькали неясные тени любви и печали,
Но белые крылья сомкнулись, и я поняла:
Все радости мира умеющий ждать получает

Февраль. Фонари как всегда утопают во тьме.
А в городе снег все такой же прозрачно-синий.
Ты чувствуешь слабость, но Мир вдруг отрезал: «Не смей!
Ты разве забыла, что ведьма должна быть сильной?»

Легла на ковер, потянулась, закрыла глаза.
… и так надоело во всем и всегда быть первой.
Гадала на принца, но Мир, усмехаясь, сказал:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть стервой?»

Полночи без снов, а с рассветом почти что без сил
Открыла глаза, ненавидя людей и утро.
Ты злилась на солнце, а Мир беззаботно спросил:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть мудрой?»

Дороги и тропы истоптаны черным котом.
А в городе дождь и промерзлая эта слякоть.
Шутила сквозь слезы, когда я напомнил о том…
«Ты разве забыла, что ведьмы умеют плакать?»

Krasanna
Аня, а где креатив в названии темы?
ну хотяб там "Ночь, улица, фонарь, аптека...." то так банально.... не-по твоему

Кира Левина

И теперь, когда жить остаётся совсем мало,
Я подумаю, что я скажу напоследок.
А что я скажу?
Я скажу: мама.
Я скажу: надо.
Я скажу: хлеба.
И добавлю: чёрного, дрожжевого...

Я скажу: воды дождевой, весенней.
Я скажу: веры, веры не доставало.
Остальное? Остальное - оставим до новоселья.

Я скажу: ждите всегда верно.
Я скажу: не торопите событий.
Я скажу: руки любимых грейте.
Прошепчу: я не сумела, простите.

Я скажу вам: радость растите сами.
Изреку: злость - убивайте в корне!
Молодыми ступнями крошите камни,
Молодыми глазами мечите молнии.

И в ладонь ладана зачерпну и смирны,
Взовьюсь радостью и усну мирно.
Имена милые навсегда в сердце
Унесу ангелом, чтоб им согреться.

Игорь Северянин


Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!

а мне очень-очень еще со школьной поры нравится "Вересковый мед". Я над ним плакала...
Моему сыну сейчас тоже нравится это стихотворение
***
Вересковый мед
Роберт Льюис Стивенсон
пер. С.Маршака

Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский
Безжалостный к врагам.
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилах тесных
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой на равне.

Король глядит угрюмо
И думает: "Кругом
Цветет медовый вереск,
А меда мы не пьем."

Но вот его вассалы
Заметили двоих -
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но никто из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский
Не шевелясь в седле,
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
- Плетка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовите мед!

Сын и отец смолчали,
Стоя у края скалы.
Вереск шумел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь.

Старость боиться смерти,
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну,-
Карлик сказал королю.

Голос его воробьинный
Резко и четко звучал.
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал.

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему ни по чем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пусть его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
И я научу шотландцев
Готовить старинный мед.

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись,
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды,
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен,
Пусть со мною умрет
Моя святая тайна,
Мой вересковый мед.

Meduniza

Meduniza

Эдуард Асадов
Она была так хороша собой,
Что все мужчины с жаром каждый раз
Любой каприз, любой ее приказ
Бросались выполнять наперебой.

А время шло, тускнел пожар волос,
Она ж не чтила никаких резонов,
И как-то раз, капризно сморщив нос,
Она сказала: - Я хочу пионов!

И вдруг удар: никто не встрепенулся,
На божество никто не поднял глаз.
И только муж пробормотал: - Сейчас, -
Пробормотал, а сам не шелохнулся.

Легко ли было ей в ее терзаньях,
Ей, так привыкшей всем повелевать?!
Как важно в жизни, помня о желаньях,
Возможностей своих не забывать.

Эдуард Асадов
ЛУЧШИЙ СОВЕТ

Почувствовав неправою себя,
Она вскипела бурно и спесиво,
Пошла шуметь, мне нервы теребя,
И через час, все светлое губя,
Мы с ней дошли едва ль не до разрыва.

И было столько недостойных слов,
Тяжеловесных, будто носороги,
Что я воскликнул: - Это не любовь! -
И зашагал сурово по дороге.

Иду, решая: нужен иль не нужен?
А сам в окрестной красоте тону:
За рощей вечер, отходя ко сну,
Готовит свой неторопливый ужин.

Как одинокий, старый холостяк,
Быть может зло познавший от подруги,
Присев на холм, небрежно, кое-как
Он расставляет блюда по округе:

Река в кустах сверкнула, как селедка,
В бокал пруда налит вишневый сок,
И, как "глазунья", солнечный желток
Пылает на небесной сковородке.

И я спросил у вечера: - Скажи,
Как поступить мне с милою моею?
- А ты ее изменой накажи! -
Ответил вечер, хмуро багровея.

И вот, когда любимая заплачет,
Обидных слез не в силах удержать,
Увидишь сам тогда, что это значит,-
Изменой злою женщину терзать!

Иду вперед, не успокоив душу,
А мимо мчится, развивая прыть,
Гуляка ветер. Я кричу: - Послушай!
Скажи мне, друг, как с милой поступить?

Ты всюду был, ты знаешь все на свете,
Не то что я - скромняга-человек!
- А ты ее надуй! - ответил ветер.-
Да похитрей, чтоб помнила весь век!

И вот, когда любимая заплачет,
Тоскливых слез не в силах удержать,
Тогда увидишь сам, что это значит,-
Обманным словом женщину терзать!

Вдали, серьгами царственно качая,
Как в пламени, рябина у реки.
- Красавица! - сказал я.- Помоги!
Как поступить мне с милою, не знаю!

В ответ рябина словно просияла:
- А ты ее возьми и обними!
И зла не поминай! - она сказала.-
Ведь женщина есть женщина. Пойми!

Не спорь, не говори, что обижаешься,
А руки ей на плечи положи
И поцелуй... И ласково скажи...
А что сказать - и сам ты догадаешься!

И вот, когда любимая заплачет,
Счастливых слез не в силах удержать,
Тогда узнаешь сам, что это значит,-
С любовью слово женщине сказать!

Э.Асадов "Разрыв".
Битвы словесной стихла гроза.
Полные гнева, супруг и супруга
Молча стояли друг против друга,
Сузив от ненависти глаза.

Все корабли за собою сожгли,
Вспомнили все, что было плохого.
Каждый поступок и каждое слово -
Все, не щадя, на свет извлекли.

Годы их дружбы, сердец их биенье -
Все перечеркнуто без сожаленья.
Часто на свете так получается:
В ссоре хорошее забывается.

Тихо. Обоим уже не до споров.
Каждый умолк, губу закусив.
Нынче не просто домашняя ссора,
Нынче конец отношений. Разрыв.

Все, что решить надлежало,- решили.
Все, что раздела ждало,- разделили.
Только в одном не смогли согласиться,
Это одно не могло разделиться.

Там, за стеною, в ребячьем углу
Сын их трудился, сопя, на полу.
Кубик на кубик. Готово! Конец!
Пестрый, как сказка, вырос дворец.

- Милый! - подавленными голосами
Молвили оба.- Мы вот что хотим...-
Сын повернулся к папе и маме
И улыбнулся приветливо им.

- Мы расстаемся... совсем... окончательно...
Так нужно, так лучше... И надо решить,
Ты не пугайся. Слушай внимательно:
С мамой иль с папой будешь ты жить?

Смотрит мальчишка на них встревоженно.
Оба взволнованны... Шутят иль нет?
Палец в рот положил настороженно.
- И с мамой и с папой,- сказал он в ответ.

- Нет, ты не понял! - И сложный вопрос
Каждый ему втолковать спешит.
Но сын уже морщит облупленный нос
И подозрительно губы кривит...

Упрямо сердце мальчишечье билось,
Взрослых не в силах понять до конца.
Не выбирало и не делилось,
Никак не делилось на мать и отца!

Мальчишка! Как ни внушали ему,
Он мокрые щеки лишь тер кулаками,
Понять не умея никак: почему
Так лучше ему, папе и маме?

В любви излишен, друзья, совет.
Трудно в чужих делах разбираться.
Пусть каждый решает, любить или нет?
И где сходиться и где расставаться?

И все же порой в сумятице дел,
В ссоре иль в острой сердечной драме
Прошу только вспомнить, увидеть глазами
Мальчишку, что драмы понять не сумел
И только щеки тер кулаками.

Окей
Dream
оченб люблю Асадова
прям всего всего

Окей
Трогательно

Мне очень нравится "Баллада о ненависти и любви", но она очень большая

О. Хайям.

Когда уходите на пять минут
Не забывайте оставлять тепло в ладонях
В ладонях тех, которые вас ждут,
В ладонях тех, которые вас помнят.

Не забывайте заглянуть в глаза,
С улыбкой робкой и покорною надеждой.
Они в пути заменят образа
Святых, даже неведомых вам прежде.

Когда уходите на пять минут
Не закрывайте за собою двери-
Оставьте это тем, которые поймут,
Которые сумеют в вас поверить.

Когда уходите на пять минут,
Не опоздайте вовремя вернуться,
Чтобы ладони тех, которые вас ждут,
За это время не успели разомкнуться

Выпрями спину, дитя мое. Ну!
Простолюдины
Гнутся. Потуже корсет затяну...
Выпрями спину!
Если упала, расшиблась, - не плачь.
Боль - только вспышка.
Каждой принцессе положен палач.
Спину, малышка!
В черную кухню ли, в келью, в петлю,
В обморок, в клетку...
Спину, дитя мое, - я так велю.
Выпрямись, детка!
Спину!.. Народ, как всегда, ликовал, -
Вон что творится...
На эшафот, или в грязный подвал, -
Спину, царица!
Если детей твоих, всех пятерых,
Девочек, сына...
Пусть тебе будет не стыдно за них.
Выпрями спину!
Значит, вот так - ни за что, ни про что -
Мальчика, дочек...
Господи, только б не вскрикнул никто!..
Спину, сыночек!..


Автор текста: Ольга Родионова
Автор музыки: Светлана Корнет
Исполняет: Светлана Корнет

В не раз уже заштопанном халате
Из яркого цветного волокна
В больничной переполненной палате
Стоит старушка, плачет у окна.
Её уже никто не утешает
- Все знают о причине этих слёз.
Соседок по палате навещают,
А ей, лишь раз, сынок халат привёз.
Про тапочки забыл, сказал смущённо:
— Я завтра привезу… Потерпишь, мать?
— Конечно, потерплю. Я ж на перинке
И в шерстяных носках могу лежать.
Куда мне тут ходить? Простора мало.
Покушать санитарки принесут.
Меня болезнь настолько измотала,
Что мне б лишь полежать, да отдохнуть.
Вздохнул сынок, отвел глаза в сторонку:
— Тут… Понимаешь…Дело есть к тебе…
Всё это очень путано и тонко…
Но ты не думай плохо обо мне!
Квартира у тебя стоит пустая,
И мы с женой подумали о том,
Что ты то там, то тут… Одна… Больная…
Поправишься — к себе тебя возьмём!
И внуки будут рады, ты же знаешь!
Они души в тебе не чают, мать!
Всё!Решено! Ты к нам переезжаешь!
Твою квартиру будем продавать!
Достал бумаги, молвил без сомненья:
-Я все продумал, мне доверься, мам…
Как только мы увидим улучшенья,
Отсюда сразу жить поедешь к нам.
Что скажешь тут? Он сын ей, кровь родная…
А внуки- ради них и стоит жить!
И подписала, не подозревая,
Как все на самом деле обстоит.
Проходят дни, проходят и недели…
Сынка все нет. И вряд ли он придёт.
Старушку утешали и жалели…
Но кто же и чего тут не поймет?
А с каждым днём старушка всё слабеет
И по ночам все чаще снится сон,
Как кашку по утрам сыночку греет,
Но плачет и не хочет кушать он.
И первые шаги сынка-малышки,
И слово, что сказал он в первый раз,
И первые царапины и шишки,
И детский сад, и школа- первый класс…
Врачи молчат, стараясь что есть силы
Хоть как-то ей страданья облегчить.
А родственники строго запретили
Старушке про диагноз сообщить.
Она не знает, что больница эта
- Не городской простой стационар,
Что шансов на поправку больше нет…
Но, для нее незнание-не кошмар.
Табличка «Хоспис» на стене у входа
Ей ни о чём плохом не говорит.
На странные слова давно уж мода
И нужно ли кого за то винить?
Она не знает, что сынок исправно
Звонит врачам, в неделю раза два:
— Вы ж говорили- умирает… Странно…
Что до сих пор она ещё жива… Она жива.
Она всё ждет и верит,
Что сын придёт, обнимет, объяснит,
Откроются сейчас палаты двери,
Она же всё поймёт и всё простит.
С последних сил встаёт она с кровати.
Держась за стенку, подойдёт к окну.
Насколько ей ещё терпенья хватит
Так верить безразличному сынку?
Она готова до конца стараться.
И сил, что нет, она должна найти.
Вдруг он придёт? Она должна дождаться!
Придёт…Ну как он может не прийти?
Стоит и плачет… Ждёт от сына вести…
На небо лишь посмотрит невзначай
И теребит рукой нательный крестик
- Мол,подожди, Господь, не забирай.

Жёны фараонов:

история с печалью говорит
о том как умирали фараоны,
как вместe с ними в сумрак пирамид
живыми замуровывались жёны.
O, как жена наверно берегла
при жизни мужа от любой напасти!
дарила бездну всякого тепла,
и днём и ночью окружала счастьем.
не ела первой ( муж пускай поест)
весь век ему понравиться старалась,
предупреждала всякий малый жест
и раз по двести за день улыбалась.
Бальзам втирала чтобы не хворал,
поддакивала, ласками дарила.
А чтоб затеять спор или скандал-
ей даже и на ум не приходило!
А хворь случись- любых врачей добудет,
любой настой. костьми готова лечь.
Oна ведь знала точно всё что будет,
коль не сумеет мужа уберечь...
да, были нравы - прямо дрожь по коже.
но как не улыбнуться по-мужски:
пусть фараоны варвары, а всё же
уж не такие были дураки!
ведь если к нам вернуться бы могли
каким-то чудом эти вот законы-
с какой бы страстью берегли
и как бы нас любили наши жёны!

Эдуард Асадов.

А я его вводила шприцем в вены.
А я его тянула с никотином.
Он не успел моим стать самым первым,
Но я его до одури любила.

А я его мешала с маргаритой,
Глушила залпом, крупными глотками.
И все, что под одеждой было скрыто
Я изучала влажными губами.

А я ему стелила в ноги небо.
Его портрет впечатав в роговицу,
А я с его руки кормилась хлебом.
Он мой журавль, а я была синицей.

А я его, как гончая, на запах,
А я его на память заучила.
А я за ним на перебитых лапах.
А я его бесила своим "милый".

А я его включила в идеалы.
На душу ему ставила заплатки.
А я его классически ночами
Писала только рифмами в тетрадку

А я его по воспаленным нервам
Ласкала на прощание в передней...
Не получилось у него стать самым первым,
Я не смогла стать для него последней.

Девочки, может будем не просто копировать стихи, а указывать и название, если оно есть, и автора?

Не знаю, кому как, а мне бывает иной раз интересно и важно знать хотя бы, мужчиной или женщиной написано. Да и вообще, так правильнее будет. По-моему.

Сорри за флуд.

Стараюсь находить авторов, но не всегда это удается
Стихи Юрия Воронова

Убивали любовь, убивали в четыре руки,
Били с разных сторон, состязаясь в сноровке и силе.
Им шептала любовь: "Ах, какие же вы дураки!"
Но они ей в ответ за ударом наносили.

Убивали любовь, и однажды любовь умерла,
Ей бы их обмануть, притвориться убитой – и только,
Но любовь, как любовь, притворяться и лгать не могла,
Да и им поначалу не жаль её было нисколько.

Убивали любовь. На поминках его желваки
Заходили на скулах, а взгляд её слёзы затмили,
И тайком друг от друга всё те же четыре руки |
Поливают отныне цветы у неё на могиле.

Евтушенко Евгений
Я разлюбил тебя... Банальная развязка.

Я разлюбил тебя... Банальная развязка.
Банальная, как жизнь, банальная, как смерть.
Я оборву струну жестокого романса,
гитару пополам — к чему ломать комедь!

Лишь не понять щенку — лохматому уродцу,
чего ты так мудришь, чего я так мудрю.
Его впущу к себе — он в дверь твою скребется,
а впустишь ты его — скребется в дверь мою.

Пожалуй, можно так с ума сойти, метаясь...
Сентиментальный пес, ты попросту юнец.
Но не позволю я себе сентиментальность.
Как пытку продолжать — затягивать конец.

Сентиментальным быть не слабость — преступленье,
когда размякнешь вновь, наобещаешь вновь
и пробуешь, кряхтя, поставить представленье
с названием тупым «Спасенная любовь».

Спасать любовь пора уже в самом начале
от пылких «никогда!», от детских «навсегда!».
«Не надо обещать!» — нам поезда кричали,
«Не надо обещать!» — мычали провода.

Надломленность ветвей и неба задымленность
предупреждали нас, зазнавшихся невежд,
что полный оптимизм — есть неосведомленность,
что без больших надежд — надежней для надежд.

Гуманней трезвым быть и трезво взвесить звенья,
допрежь чем их надеть,— таков закон вериг.
Не обещать небес, но дать хотя бы землю.
До гроба не сулить, но дать хотя бы миг.

Гуманней не твердить «люблю...», когда ты любишь.
Как тяжело потом из этих самых уст
услышать звук пустой, вранье, насмешку, грубость,
и ложно полный мир предстанет ложно пуст.

Не надо обещать... Любовь — неисполнимость.
Зачем же под обман вести, как под венец?
Виденье хорошо, пока не испарилось.
Гуманней не любить, когда потом — конец.

Скулит наш бедный пес до умопомраченья,
то лапой в дверь мою, то в дверь твою скребя.
За то, что разлюбил, я не прошу прощенья.
Прости меня за то, что я любил тебя.

1966